SESH
, 56 лет21 октября 2008 17:33
[B][FONT=Geneva][COLOR=brown][SIZE=-1]Цветы.
Спросили про цветок любимый у меня.
Вы что, смеетесь? Будто бы возможно,
Из тысячи любимейших предметов,
Назвать наилюбимейший предмет.
И вообще, задумывались вы,
Над сущностью цветка?
Что за идея, какому
(языком собранья говоря,
Писательского нашего собранья),
Скажите мне, какому содержанью,
Придал художник форму василька?
Для нас, людей - ЛЮБОВЬ,
А для травы иль дерева — цветенье.
То, что для нас,
Томление в присутствии любимой?
Волненье от ее улыбки, взгляда,
Ожог на сердце от ее улыбки,
Бессонница, свиданье, поцелуи,
Тоска, желанье, грусть и ликованье,
То, что для нас почти что крылья птицы,
То, что для нас перерастает в слово,
И в музыку, то у травы — цветок!
Толпа однообразна, как трава (или листва),
И жизнь, как луг весенний, однотонна.
И вдруг то тут, то там,
На ровном этом фоне ЛЮБОВЬ,
Цветы, ромашки, незабудки,
Кроваво-полыхающие маки.
ЛЮБОВЬ и та, что вовсе откровенна,
И та, что в тихом сумраке таится
(Допустим, ландыш).
И ночной фиалки таинственное пряное цветенье,
И крепкое до головокруженья,
Роскошество магнолии в цвету.
Да, жизнь цветет, как луг,
Она - уже красива. Она - ярка,
Она - благоухает. Она - цветет, бывает пустоцветом
(О, иногда бывает пустоцветом,
А иногда - цветами материнства),
Но все равно цветет, цветет, цветет!
У трав иных цветенье каждый месяц,
У кактуса — единожды в столетье,
Чудовище, колючка, квазимодо!
Как ждет, наверно, он своей поры,
Сладчайшего великого мгновенья,
Когда внутри раскрытого цветка,
Пылинка жизни упадет на пестик,
Завяжется пылинка новой жизни.
Цветы — ЛЮБОВЬ. А как любить ЛЮБОВЬ?
Да, как любить? Но, если непременно,
Но, если с повседневной точки зренья,
Вы все-таки меня спросить хотите,
Какой цветок я больше всех люблю,
Пожалуй, назову я одуванчик,
А как же ландыш? Василек во ржи?
Черемухи душистое соцветье?
Кувшинка? Георгины? Белых лилий,
Надводно-надзеркальное дрожанье?
И розы, наконец? Постойте, погодите,
Не рвите сердце. Я люблю конечно,
Кувшинку, ландыш, синенький подснежник,
И клеверную розовую шапку, и розовую «раковую шейку»,
И розу, и купальницу. Конечно.
Но, чем-то мне одуванчик ближе всех цветов,
За то, во-первых, что вполне подобен Солнцу,
Как будто Солнце четко отразилось,
В бесчисленных осколочках зеркальных,
Разбросанных по ласковой траве.
Как только Солнце скроется за лесом,
Хоть бы один остался одуванчик,
Раскрытым и цветущим — никогда,
Но это - к слову. Вовсе не за это,
Люблю я скромный маленький цветок,
За то его люблю, что вечно жмется к людям,
Что он растет у самого порога,
У старенькой завалинки, у прясла,
И самый первый тянется к ручонкам,
Смеющегося радостно ребенка,
Впервые увидавшего цветок.
За то, что сам я сорок лет назад,
Когда пришла пора увидеть Землю,
Когда пришла пора увидеть Солнце,
Увидел не тюльпаны, не нарциссы,
Не ангельские глазки незабудок,
Не маков сатанинское горенье,
А одуванчик, полный жизни, Солнца,
И горечи, и меда, и тепла,
И доброты к крестьянскому мальчишке.
Срывал я Солнце голыми руками,
Легко сдувал пушистые головки.
И опускались легкие пушинки на Землю,
Чтобы снова расцвести,
Мой старый, добрый друг наивный одуванчик.
(Владимир Солоухин)
[/SIZE][/COLOR][/FONT][/B]
Источник: Татьянка.
[B][FONT=Geneva][COLOR=brown][SIZE=-1]Цветы.
Спросили про цветок любимый у меня.
Вы что, смеетесь? Будто бы возможно,
Из тысячи любимейших предметов,
Назвать наилюбимейший предмет.
И вообще, задумывались вы,
Над сущностью цветка?
Что за идея, какому
(языком собранья говоря,
Писательского нашего собранья),
Скажите мне, какому содержанью,
Придал художник форму василька?
Для нас, людей - ЛЮБОВЬ,
А для травы иль дерева — цветенье.
То, что для нас,
Томление в присутствии любимой?
Волненье от ее улыбки, взгляда,
Ожог на сердце от ее улыбки,
Бессонница, свиданье, поцелуи,
Тоска, желанье, грусть и ликованье,
То, что для нас почти что крылья птицы,
То, что для нас перерастает в слово,
И в музыку, то у травы — цветок!
Толпа однообразна, как трава (или листва),
И жизнь, как луг весенний, однотонна.
И вдруг то тут, то там,
На ровном этом фоне ЛЮБОВЬ,
Цветы, ромашки, незабудки,
Кроваво-полыхающие маки.
ЛЮБОВЬ и та, что вовсе откровенна,
И та, что в тихом сумраке таится
(Допустим, ландыш).
И ночной фиалки таинственное пряное цветенье,
И крепкое до головокруженья,
Роскошество магнолии в цвету.
Да, жизнь цветет, как луг,
Она - уже красива. Она - ярка,
Она - благоухает. Она - цветет, бывает пустоцветом
(О, иногда бывает пустоцветом,
А иногда - цветами материнства),
Но все равно цветет, цветет, цветет!
У трав иных цветенье каждый месяц,
У кактуса — единожды в столетье,
Чудовище, колючка, квазимодо!
Как ждет, наверно, он своей поры,
Сладчайшего великого мгновенья,
Когда внутри раскрытого цветка,
Пылинка жизни упадет на пестик,
Завяжется пылинка новой жизни.
Цветы — ЛЮБОВЬ. А как любить ЛЮБОВЬ?
Да, как любить? Но, если непременно,
Но, если с повседневной точки зренья,
Вы все-таки меня спросить хотите,
Какой цветок я больше всех люблю,
Пожалуй, назову я одуванчик,
А как же ландыш? Василек во ржи?
Черемухи душистое соцветье?
Кувшинка? Георгины? Белых лилий,
Надводно-надзеркальное дрожанье?
И розы, наконец? Постойте, погодите,
Не рвите сердце. Я люблю конечно,
Кувшинку, ландыш, синенький подснежник,
И клеверную розовую шапку, и розовую «раковую шейку»,
И розу, и купальницу. Конечно.
Но, чем-то мне одуванчик ближе всех цветов,
За то, во-первых, что вполне подобен Солнцу,
Как будто Солнце четко отразилось,
В бесчисленных осколочках зеркальных,
Разбросанных по ласковой траве.
Как только Солнце скроется за лесом,
Хоть бы один остался одуванчик,
Раскрытым и цветущим — никогда,
Но это - к слову. Вовсе не за это,
Люблю я скромный маленький цветок,
За то его люблю, что вечно жмется к людям,
Что он растет у самого порога,
У старенькой завалинки, у прясла,
И самый первый тянется к ручонкам,
Смеющегося радостно ребенка,
Впервые увидавшего цветок.
За то, что сам я сорок лет назад,
Когда пришла пора увидеть Землю,
Когда пришла пора увидеть Солнце,
Увидел не тюльпаны, не нарциссы,
Не ангельские глазки незабудок,
Не маков сатанинское горенье,
А одуванчик, полный жизни, Солнца,
И горечи, и меда, и тепла,
И доброты к крестьянскому мальчишке.
Срывал я Солнце голыми руками,
Легко сдувал пушистые головки.
И опускались легкие пушинки на Землю,
Чтобы снова расцвести,
Мой старый, добрый друг наивный одуванчик.
(Владимир Солоухин)
[/SIZE][/COLOR][/FONT][/B]
Источник: Татьянка.
Показать ответы (1)
Скрыть ответы